Театр и кино

 Утром они в спешке покидали гостиницу. Пока Анжела собирала вещи, Влад сидел на краешке стула в углу (оставаться в номере одна Анжела категорически не хотела). Сумка никак не желала закрываться; вместо того чтобы аккуратнее сложить наспех набросанные вещи, Анжела пинала сумку ногами. Влад сдерживался из последних сил. Считал подвески на люстре.
В это время кто-то постучал в дверь. Анжела втянула голову в плечи; Влад поднялся и, ощущая неприятный холодок в животе, пошел открывать.
На пороге стоял старичок – очень приличный, благообразный, с гладко зачесанными за уши длинными седыми волосами.
– Прошу прощения… Здесь вчера жила какая-то дама?
– Она уже уехала, – неожиданно для себя соврал Влад.
Старичок погрустнел:
– Как неудобно… Извините.
Повернулся и побрел к лифту.
– Одну минуту! – крикнул Влад в его щуплую спину. – Что вы хотели ей передать?
Старичок обернулся, расстроено махнул рукой:
– Вчера вечером, около половины одиннадцатого… Случилось недоразумение, я ошибся этажом. Мой номер на девятом, по расположению – точно такой же… Я поднимался на лифте, отвлекся… И совершенно случайно вломился в номер к этой даме и, кажется, напугал ее. Мне очень неловко… Собственно, я хотел извиниться, но раз она уехала…
И старичок удрученно вздохнул.
* * *
– А еще можно ходить постоянно в шлеме, – сказал Влад. – И в бронежилете. Очень эффективно, особенно если враг начнет стреляться жеваной бумагой…
Анжела молчала. Демонстративно глядела в окно.
– Ты в багажнике смотрела? Профессионалу ничего не стоит спрятаться в багажнике. Или подбросить в багаж ядовитого паука. Или отравить домашние тапочки. Сунул ногу – и каюк… Или наслать проклятие посредством ведьмы. Или…
Влад и рад был бы замолчать, но ничего не получалось. Он чувствовал себя дураком, это не так просто пережить. Они выехали из гостиницы, покидая место, где его одурачили – а вовсе не потому, что Анжела не хотела там оставаться. Осталась бы, как миленькая.
Был дождь. «Дворники» на ветровом стекле судорожно подергивались, сбрасывая направо-налево потоки воды. Каждая капелька отражала фары встречных машин – в такую погоду многие водители включают ближний свет; Влад любил ездить в дождь. Но сейчас струящаяся по стеклу вода раздражала его.
Он твердо решил вернуться домой. Он представлял, какую истерику закатит по этому поводу его спутница. Даже смешная история с заблудившимся старичком не пошатнула Анжелиной уверенности, что за ней охотится неведомая сила; Влад все больше убеждался в том, что это психоз, а психоз заразителен. Как он, должно быть, жалко выглядел, расспрашивая у портье относительно посторонних в гостинице… Взял бы да и спросил напрямую: убийца, увешанный пулеметными лентами, по холлу не проходил?
Он включил музыку, но веселая песенка раздражала. Он попытался настроиться на другую волну, но отовсюду, будто в результате сговора, лились веселые глупые песенки; наверное, именно такие разучивала Анжела в свою короткую бытность поп-«проектом».
Машина шла по свободному шоссе, Влад смотрел, как работают «дворники», и слушал звук воды под колесами. Можно было бы прибавить скорость, но Влад был инстинктивно осторожен. Дождь…
– За нами самосвал едет, – сказала Анжела.
– Выследил, – сквозь зубы буркнул Влад.
– Вот уже минут двадцать едет… Не отстает…
– Ну и что?! Помолчи, пожалуйста.
Самосвал действительно имел место. Метрах в трехстах позади. Массивная машина с когда-то оранжевой, а теперь бурой, залепленной грязью будкой.
– А сегодня воскресенье, – сказала Анжела. – Почему самосвал? В воскресенье?
– Ты мне надоела, – сказал Влад. – Еще одно слово, и…
Он решил про себя, что если истерия лечится пощечинами, то он, Влад, скоро будет весьма искушенным доктором. Стоит только решиться первый раз; вот если Анжела издаст еще хоть звук – он решится, видит Бог.
Лес кончился. Горизонт, полусмытый водой, отодвинулся дальше; дорога поворачивала высоко над рекой, и полосатые столбики вдоль обочины напоминали щучьи зубы.
Влад когда-то поймал щуку. Один раз в жизни, в летнем лагере. Как все ему завидовали! А щука была совсем маленькая, сопливая щука, как и сам Влад. Щуренок…
Анжела – в знак протеста, видимо – вытащила из сумки пластиковую бутылку с лимонадом и отвинтила ей желтую голову. Приложилась губами к горлышку; Влад видел ее боковым зрением. Дорога плавно поворачивала влево, впереди, сколько хватало глаз, не было ни машины, а позади…
Анжела невнятно вскрикнула.
– Я тебя предупрежда… – начал было Влад, но осекся.
Самосвал был уже совсем рядом. Он развил немалую скорость; задумав обгон в самом неподходящем для этого месте, он поравнялся с машиной Влада – и вдруг изменил решение. Несколько секунд они катили бок о бок, Влад видел совсем близко черный обшарпанный борт, огромное колесо и залепленную глиной ступеньку у подножия оранжевой кабины. Ему казалось, что он видит на ней даже отпечаток ребристого ботинка, след…
Он изо всех сил нажал на гудок. Машина заорала; будто в ответ узкая щель между грузовиком и легковушкой стала стремительно сокращаться.
Тресь! И нет больше бокового зеркала. Отворачивать было некуда, справа мелькали полосатые столбики, похожие на щучьи зубы, а в полуметре за столбиками, за хлипким разделительным барьером, начинался обрыв…
Он ударил по тормозам.
В ту же самую секунду самосвал грянул тяжелым бортом по легковушке. Как ракеткой по мячику. Бах! Боковое стекло со стороны Влада осыпалось, дверца вмялась. Из Анжелиной бутылки фонтаном выплеснулась жидкость. И застыла в воздухе, будто вылитый в воду горячий парафин.
Грузовик был уже впереди. Он удалялся; автомобиль Влада летел к краю пропасти. Сейчас машина проломит собой хлипкое заграждение и полетит с обрыва вниз. Сейчас; но расплескавшийся лимонад застыл, как стеклянные цветы, и никакого движения пока что не происходит. Еще секунда – и машина покатится, сминаясь и сплющиваясь, вращая в воздухе колесами, и там, внизу, зажжется бензиновый костер…
Летающий лимонад начал опадать. Стеклянные цветы меняли форму, превращаясь в стеклянные плоды; голова у Влада сделалась тугой и неповоротливой, но глаза успели. Успели поймать голый ветвистый силуэт на склоне, в десяти метрах от шоссе.
Дерево.
Влад изо всей силы крутанул руль. Ствол! Опора! Удержаться! Зацепиться!
Лимонад опал – и выплеснулся новым фонтаном. Удар! Анжела повисла на ремне, Влада бросило на руль, ветровое стекло осыпалось, капот смялся с отвратительным скрежетом, но за мгновение до этого Влад повернул ключ, вырубая двигатель, и вслед за скрежетом пришла тишина, нарушаемая стуком дождя по крыше, какими-то тресками, шелестом глины под днищем, позвякиванием одиноких осыпающихся осколков…
Машина едва ли не висела на дереве. Висела, уцепившись за ствол смятым капотом, застыв под углом сорок пять градусов, задрав к небу багажник. Впереди, за разбитым ветровым стеклом, была река.
Прошла минута. Другая; наконец, Влад повернул лицо к сидящей рядом женщине.
Анжела висела на ремне безопасности, по уши залитая лимонадом. С кровью на щеке – задело осколком. Довольная и счастливая, как ребенок на новогодней елке.
– А ты не верил, – сказала она так гордо, будто это спасительное дерево на склоне посадила и вырастила она сама. – Теперь ты мне веришь?
* * *
– Влад Палий? Гм-гм, что-то знакомое… Палий… Слушайте, а это не вы написали про Гран-Грэма?!
Влад кивнул, морщась от боли в затылке, и с этого момента суховатый, несколько раздраженный допрос в дорожной полиции обернулся приемом дорогих гостей.
Влад никогда бы не подумал, что его читатель может оказаться сорокалетним полнеющим мужчиной в форме и с полосатым жезлом. Влад не понимал, какой интерес из истории про Гран-Грэма мог извлечь для себя усатый отец семейства, чья ежедневная жесткая работа не способствует мечтательности и вере в чудо; тем не менее вот он, читатель-почитатель, из кожи лезет вон, чтобы помочь любимому автору, попавшему в скверную переделку.
– Номер вы не запомнили?
– Какой там номер, – безнадежно сказала Анжела. – Он был весь грязью залеплен.
– А марка какая? Хоть приблизительно?
Влад поглядел на Анжелу. Та пожала плечами:
– Ничего не понимаю в грузовиках…
– Я его и не разглядел толком, – сказал Влад. – Он долго за нами ехал…
– Двадцать три минуты, – сказала Анжела.
– Но он был далеко позади, – сказал Влад. – Я только успел запомнить, что кабина оранжевая…
– Не иголка, – сказал лейтенант авторитетно, Владу показалось, что он невольно цитирует фразу из какого-то фильма. – Найдем. Никуда не денется.
– Он очень грамотно все сделал, – сказала Анжела. – Ехал сзади… а когда мы вышли на тот отрезок, над обрывом – просто догнал и стукнул боком. Мы бы слетели в речку… Если бы не это дерево…
Лейтенант пожевал губами. Удивленно поднял брови:
– То есть вы думаете, что он… умышленно?
* * *
Врач осмотрел обоих и нашел, что обоим повезло. От серьезных травм Бог миловал – ничего, кроме синяков, ссадин и нескольких порезов, причем больше досталось Владу – огромный кровоподтек на груди, боль при каждом вдохе и выдохе. Приложился о руль…
Машину извлекли краном и доставили с помощью тягача.
– Металлолом, – печально сказал дежурный лейтенант. – Восстановлению не подлежит. Но вы не огорчайтесь – могло быть и того… Хуже… Это чудо еще, что вы в живых остались и шею не сломали. А железяка – она железяка и есть. Чего ее жалеть?
Разговор, последовавший после того, как Анжела заявила о покушении, был сплошным нагромождением неловкостей и недомолвок.
– Вы думаете, что он… умышленно?
– Ну разумеется. Ясно ведь, что он ехал сзади, для того чтобы на этом отрезке, над обрывом, сбить нас в пропасть.
– То есть некто задумал вас убить? У вас есть основания так думать? Вам – либо господину Палию – угрожали? У вас есть враги?
Тут Анжела смутилась. Заерзала; поискала взглядом помощи у Влада, но тот глядел в сторону.
– Да! – сказала Анжела дерзко. – Мне – лично мне – угрожали. У меня есть враги.
– Тогда вам следует обратиться в уголовную полицию, – погрустнев, признал лейтенант. – Мы занимается безопастностью на дорогах, а не шантажом и не убийствами. Пьяных водителей мы видели и видели, а вот наемных убийц на самосвалах – не встречали ни разу…
– Ваше дело, – сказала Анжела несколько высокомерно, – найти машину. Ее угнали, вы увидите. Не пьяный водитель; ее угнали и бросили, вот увидите…
Как ни печально, она оказалась права. В тот же день выяснилось, что в одном из пригородных хозяйств как раз накануне был угнан грузовик. А спустя почти неделю (Влад с Анжелой приходили в чувство, живя в большом двухкомнатном номере очередной гостиницы) знакомый лейтенант позвонил им с известием, что грузовик нашелся. В нескольких километрах от места происшествия, брошенный в лесу. На правом боку обнаружилась вмятина с остатками бежевой эмали (а Владу так нравились машины светло-бежевого цвета!). Больше не нашли ничего – ни отпечатка пальцев, ни волоска. Тот, кто владел грузовиком столь короткое время, не оставил о себе ни весточки.
* * *