Театр и кино

Энн Лэндерз – псевдоним чикагской журналистки Рут Краули (с 1943), впоследствии – Эппи Ледерер (с 1955), первых ведущих синдицированной колонки советов по личным вопросам «Спросите у Энн Лэндерз».
Зазвонил телефон. Звонил писатель – Пол. У Пола была депрессия. Пол был в Нортридже.
– Гарри?
– Ну?
– Мы с Нэнси расстались.
– Ну?
– Слушай, я опять хочу с ней сойтись. Можешь мне помочь? Если только ты сам с ней опять сойтись не хочешь?
Гарри улыбнулся в трубку.
– Я не хочу с ней опять сходиться, Пол.
– Сам не знаю, что пошло не так. Начала она с денег. Как давай орать про деньги. Телефонные счета мне под нос совала. Слушай, ну я же старался. У нас номер был такой. Мы с Барни одевались пингвинами… он одну строчку стишка читает, я другую… четыре микрофона… а фоном джаз…
– Телефонные счета, Пол, иногда очень расстраивают,- сказал Гарри.- Ты б лучше не выходил на связь, когда надираешься. У тебя в Мэне, Бостоне и Нью-Гемпшире слишком много знакомых. А у Нэнси невроз тревожности. Она машину завести не может, чтоб ее не скрутило. Все время пристегивается, ее трясет, на клаксон давит. Чокнутая, как тот шляпник. И в других областях то же самое. Только в «Трифти» на распродажу зайдет, как обижается на мальчишку за кассой, если он жует батончик «Марса».
– Она говорит, что тебя три месяца кормила.
– Хуй мой она кормила. Преимущественно кредитными карточками.
– А ты и правда такой герой? Гарри рассмеялся.
– Я им душу даю. В дюймах не измеряется.
– Я опять хочу с ней сойтись. Скажи, что мне делать?
– Либо пизду соси, как мужчина, либо найди себе работу.
– Но ты же не работаешь.
– Не меряй себя по мне. Это распространенная ошибка.
– Ну а где мне капусты срубить? Я честно старался. Что же мне делать?
– Дыши ровнее.
– Ты не ведаешь милосердия, да?
– В милосердии разбираются только те, кому оно нужно.
– Тебе тоже когда-нибудь понадобится.
– Мне оно сейчас надобится – только не в той форме, в какой тебе.
– Мне капуста нужна, Гарри, как мне заработать?
– Попади в корзину с тридцати футов. Трехочковый бросок. Попадешь – гуляй. Промажешь – парься на киче: ни тебе счетов за свет, ни за телефон, ни за газ, никаких стервозных фемин. Научишься чему-нибудь полезному и станешь зарабатывать четыре цента в час.
– Вот умеешь ты хуйню пороть.
– Ладно, вытаскивай из жопы шоколадку, и я тебе кой-чего скажу.
– Вытащил.
– Я бы решил, что Нэнси тебя бросила из-за кого-то другого. Черного, белого, красного или желтого. Запомни это правило, и всегда будешь на коне: фемина редко уходит от одной жертвы, если рядом не маячит другая.
– Мужик,- сказал Пол,- мне помощь нужна, а не теория.
– Если не овладел теорией, тебе помощь нужна будет всегда…
Гарри взял трубку, набрал номер Нэнси.
– Алло? – ответила она.
– Это Гарри.
– А.
– Мне птичка на хвосте принесла, что тебя в Мексике сняли. Он всего добился?
– А, это…
– Испанский тореадор на пенсии, так?
– Зато какие глаза. Не как у тебя. Твоих вообще не видно.
– Я не хочу, чтоб видели мои глаза.
– Почему?
– Если увидят, о чем я думаю, их уже не надуешь.
– Так ты позвонил сообщить мне, что сейчас бегаешь в наглазниках?
– Это ты и так знаешь. Я звоню сказать, что Пол опять хочет к тебе. Тебе это зачем-нибудь полезно?
– Нет.
– Так и думал.
– Он точно тебе звонил?
– Да.
– Ой, а у меня сейчас новый мужчина. Изумительный!
– Я Полу сказал, что тебя, вероятно, заинтересовал кто-то другой.
– Откуда ты знал?
– Уж знал.
– Гарри?
– Да, пупсик?
– Пошел ты на хуй… Нэнси бросила трубку.
Ну вот, подумал Гарри, я тут стараюсь мир восстановить, а разозлились оба. Он зашел в ванную и посмотрел на себя в зеркало. Боже мой, у него доброе лицо. Неужели им не видно? Всепонимающее. Благородное. Возле носа он заметил угорь. Надавил. Тот выскочил – черный и красивый, за ним тащился желтый хвостик гноя. Прорыв к победе, подумал Гарри,- в понимании женщин и любви. Он покатал угорь с гноем в пальцах. А может, прорыв – в способности убивать равнодушно. Он сел посрать, обдумывая эту мысль.